Миссионерские рассказы

Мы мялись на крыльце конторы — отец Сергий, Людмила, я и председатель. Не помню уж, чего мы ждали и почему не расходились: мы уже посмотрели помещение конторы, где назначили назавтра крещение жителей деревни, обговорили какие-то детали… И тут отец Сергий спросил:
— А вы знаете, что в мир пришел Спаситель?
Он такой, отец Сергий: где у нас обыденность или просто пустое время, у него богомыслие.
И председатель хмуровато и непроницаемо ответил:
— Мы ничего этого не знаем.
Мы поперхнулись. Даже отец Сергий. Но он быстро оправился и тут же рассказал нашему неразговорчивому собеседнику о том, как Бог по любви Своей послал Сына Своего в мир, во спасение нас грешных, как Христовым распятием и воскресением мы получили жизнь вечную, и подается она нам через крещение, и будет воскресение мертвых и Суд…
Казалось, всё это ударяется о глухую стенку. Но назавтра председатель с таким же сторонним видом, да побыл на богослужении, а двое его детей приняли крещение.
Мы так привыкли жить в мире, который Он осветил, пронизал, спас — что это «не знаем» — как на другую холодную планету попасть…
Впрочем, «аще сниду во ад — и тамо Ты еси…»Спустя неделю с небольшим мы причалили к подобной же деревне: такой же крутой путь наверх, на высокий берег, те же неполные четыре десятка жителей…Первым нам встретился эвенк по имени Илья.
И его отец Сергий, теперь уже намеренно, спросил о том же:
— А вы знаете, что в мир пришел Спаситель?
— Я вообще-то неверующий, — отвечал Илья.
— Некрещеный?
— Некрещеный.
Вдохновленный именем встречного — не далее как сегодня мы, по случаю, пели тропарь пророка Илии, — отец Сергий стал рассказывать ему о том, что мир наш погибнет и обновится, а перед концом мира явится великий пророк Божий Илия.
— Вот и крестились бы, — завершил он.
Но эвенк невозмутимо ответил:
— Я лучше подожду, пока явится Илья.


Зато в этой деревне мы крестили другого Илью — чудесного отрока, по национальности кета — вместе с пятью его двоюродными братьями и сестрами и теткой.

А тот, старший… кто знает, может быть, он и раньше прихода своего великого тезки надумает переменить жизнь.

Только тут, на лавочке у обелиска павшим воинам, и найдешь живую душу: видать, просиживают здесь часами в хорошую погоду. Это в среднерусской деревне лето — страда, зима — «безделье». Здесь же, у охотников, страда — зимой.

А сейчас деревня спит. На улицах никого, только собаки дремлют — даже и не поднимут головы к прохожему чужому человеку…

В «конторе» первым бросается в глаза бархатное красное знамя: «Под знаменем марксизма-ленинизма вперед, к победе коммунизма!» Оно одно глядится торжественно посреди общей запущенности.

Здесь, в конторе, мы и назначили на утро богослужение с крещением: другого подходящего помещения в деревне нет. Повесили объявление на дверь давно и навсегда закрытого магазина: за остаток дня и вечер хоть кто-то да увидит и уж точно все узнают…
Назавтра мы пришли в контору за час до назначенного срока, с удовольствием убедились, что здесь слегка прибрали к нашему приходу, и подготовились к богослужению.
— Обычно первые приходят за полчаса до начала, — говорит отец Сергий. — Сколько раз замечал, везде так.
Вот как раз полчаса и осталось. Однако никто пока не идет.
Минуты тянулись за минутами, мы бодро переговаривались, и каждый отгонял тревожную мысль: а что, если никто не придет?
Мы решили послужить краткий молебен в честь дня Всех святых, который нас застал в этой деревне. Пропели, завершили многолетием… и вот тут-то, за пять минут до назначенного времени, в окошке промелькнула сразу целая череда — старые да малые шли к нам в контору. Видно, они робели идти поодиночке и заранее сговорились сперва собраться вместе.
«А старым можно креститься?» — спросил меня при записи на крещение пожилой мужчина. Ему оказалось 73 года.
Так и крестилось 9 человек из 33-х, да еще трое причастились. И всё прошло дружно да радостно.
Спустя 8 дней мы прибыли в поселок Верещагино. Это уже не маленькая деревушка, жителей здесь раз в пять побольше, чем в Сумарокове. Общим было то, что провести крещение нам предложили тоже в конторе. Только здесь уже вполне цивильно висел двуглавый орел… и портрет Путина (Нигде еще не успел появиться Медведев). Администратор поселка встретил нас вроде бы вежливо и общительно, но… вертелся как уж на сковородке. И время для крещения указал как единственно возможное — вечер того же дня. Контору нам откроют, его самого не будет, сотрудников тоже, можем делать что хотим, всё замечательно… он очень спешит…
И исчез.
Мы прошли по поселку, поговорили с людьми, посмотрели на улицы — вроде всё и зажиточно, даже двухэтажные дома встречаются, а на душе как-то тоскливо и скучно… Посреди поселка навалены беспорядочной грудой мешки с цементом, бетонные блоки, и груда это поражает своей хаотичностью и размахом.
— Карфаген, который разрушен… — сказал отец Сергий.
А я почему-то подумала, что никто не придет к нам на крещение.
Приготовив все необходимое, мы пришли в контору к половине пятого. Помещение было открыто для нас, администратора не было, не было и людей. О. Сергий приготовил всё, стали ждать. Вспомнили Сумароково… Сверили часы — у кого из нас было без пяти, у кого без двух пять; народу не было вообще.
Действительно, креститься здесь никто не пришел. Никто. Это — единственный такой у нас оказался поселок.
Но и сюда мы прибыли не зря. Пришла исповедаться и причаститься благочестивая женщина, позвала освятить жилище. В доме иконы, молитва живет. «Вы будете очагом просвещения, источником света Христова для этого поселка», — сказал отец Сергий ей и ее мужу. И ушли мы всё же утешенными.Но все равно хотелось отъехать отсюда поскорее…
Вот и фотографий нет. То есть есть, конечно, — а показать нечего. И не хочется.